Скульптор-керамист Владислав Гиценко, специализирующийся в основном на изготовлении художественных изделий из шамота, фаянса и фарфора, а также оформлении каминов, печей, лестниц и интерьеров, начал свою деятельность в этой области еще в далеком 1980 году. Его работы отличаются монументальностью и сложностью исполнения: примером может служить комплексная облицовка печи "Русский лес" – проект, реализованный в соавторстве с художником Светланой Мешковой.
Цель проекта заключалась в том, чтобы обыграть конструкцию балок и перекрытий деревянного дома, переходящих с одного уровня на другой, создать сложную трехмерную композицию, сохранив ее легкость, что при горельефном исполнении выглядит отнюдь не простой задачей.
Изначально планировалось изобразить здесь закатное небо теплого августовского вечера, поиграть на контрастной расцветке наливных спелых яблок в лучах заходящего солнца. То есть создать некую картину, позволяющую хозяину дома, вернувшемуся после рабочего дня, окунуться в атмосферу покоя и умиротворения, забыть о суете, услышать шелест листьев, пение птиц, почувствовать запах душистых трав и в полной мере ощутить себя счастливым человеком, отдыхающим на лоне природы, не расставаясь с уютом родного дома. Заказчику понравилась эта идея, но его несколько смущали темные тона неба. Тогда было решено изменить вечернее время суток на день, просто добавив более светлые оттенки и не меняя при этом общую концепцию проекта.
Наконец, после окончательного утверждения эскизов пришло время приступать к работе. Для начала мастер изготовил деревянные опалубки в соответствии с размерами каждой стенки печи, прибавив к ним по 7% в качестве поправки на будущую усадку шамотной глины. Толщина глиняного пласта составила 5 см плюс рельеф.
Панно лепилось вручную самим автором проекта, ведь в изделиях каждого скульптора прослеживается свой неповторимый почерк, а в рассматриваемом случае конструкцию следовало выдержать в едином стиле. После проработки деталей рельефа пласты разрезались на фрагменты, подсушивались, с тыльной стороны удалялась лишняя глина.
Заказчик выбрал самую сложную и трудоемкую технологию — надглазурную роспись. Она предусматривает идеально гладкую поверхность перед покраской, чего трудно добиться на высоком рельефе, да и сам шамот имеет зернистую структуру. Впрочем, решение нашлось и для этой задачи: после утильного обжига каждый фрагмент вышкуривался вручную абразивами с мелким зерном. В результате белая глазурь прекрасно легла на черепок, и можно было переходить к следующему этапу — собственно росписи надглазурными красками.
Здесь мастера подстерегали некоторые сложности, связанные с поисками нужных цветовых соотношений. При смешивании цветов краски ведут себя небезупречно: одни быстро выгорают, другие, наоборот, становятся слишком яркими или приобретают непредсказуемые оттенки. А ведь им к тому же предстояло выдержать термическую обработку. К примеру, до обжига яблоки имели насыщенно-красную расцветку с нежным переходом к розово-желтому — так и тянуло откусить кусочек, настолько аппетитными они выглядели. Однако пребывание в муфельной печи превратило великолепные плоды в какие-то непонятные фрукты фиолетово-коричневого окраса, больше всего похожие на испорченные сливы. Впрочем, после 6–7 попыток поиски все же увенчались успехом. Кстати, теперь картина выглядела с точностью до наоборот: блеклый и унылый тон до обжига превращался в наливные сочные цвета после него.
Монтаж всей композиции занял более 3 месяцев, причем из-за технических нюансов он осуществлялся в несколько этапов, например, труба сооружалась в студии. Отдельные фрагменты собирались в блоки размерами приблизительно 1,7 x 1,2 м и массой более 100 кг каждый. Подгонялись швы, подпиливались стыки, с обратной стороны пропускалась арматура, все это смораживалось при помощи смеси термостойкого клея с гипсом и в таком виде отвозилось непосредственно к месту установки. Финальным аккордом стала затирка швов, общая длина которых составила порядка 700 м.
И вот проект завершен. Работа была очень сложной, но интересной и принесла моральное удовлетворение наряду с чувством уверенности, что невыполнимых задач не бывает.
